Правда, торс шута украшался синяками – силушку Маркус не сдерживал, но с этим Лене пришлось смириться. Мужчины долго на два голоса втолковывали ей, что нельзя всерьез тренироваться на деревянных мечах, это – для начинающих, учебный меч должен соответствовать боевому хотя бы по весу, а желательно и по остроте… Но тут Лена сказала категорическое нет, и смирились они.

* * *

Никаких глобальных перемен не происходило. Шута однажды пригласили в Гильдию магов, пришлось его отпустить, Маркус уверил, что только законченный недоумок решит вступить в схватку с парой молодых магов, у которых, чувствуется, руки чешутся проверить парочку заклинаний на живом материале. Обратно его привели под руки, и Лена уже была готова разнести всю эту Гильдию в мелкие щепочки, но он поклялся, что это к утру пройдет, что никто его не принуждал, что он сам отлично понимает, что такое Отражение, поэтому и позволил магам немножко пошариться у него в голове. Крамольных мыслей у него нет… по крайней мере, ничуть не больше, чем всегда было, а так как он шут и врать не умеет, то королю и Охранителю эти крамольные мысли известны давным-давно, а ежели маги и узнали о его отношениях со Светлой, так не сегодня, если уж Маркус их общую ауру видит, то Карис и подавно не слепой и исправно докладывает по начальству все, что видит, именно для этого его и приставили.

Лена всю ночь просидела возле его постели. Пытался выгнать – прикрикнула и напомнила, что и в какой форме он ей обещал. Подействовало. Маркус похрапывал на своей кровати, а шут, бледный до синевы, держал Лену за руку, старался ей улыбаться, хотя было ему по-настоящему плохо, а как плохо – он объяснить не мог, плохо – и все, это нормальная реакция нормального человека на магическое вмешательство, ничего не болит, только голова кружится, тошнит и сердце заходится. Лена положила ладонь ему на грудь и пообещала себя высказать магам все, что она о них думает. Высказать Карису и потребовать, чтоб передал по инстанции. Не рискнет отказать. Сердце у шута шло вразнос, такой аритмии Лена в своей жизни не видела. Он трудно дышал, постоянно тянулся к кружке с водой, но в конце концов заснул, но спал беспокойно, вздрагивал, широко открывал глаза и снова засыпал…

Утром сердце утихло, и он успокоился, губы порозовели, и Лена прикорнула рядом, помня слова Лиасса о контакте обнаженной кожи – даже рукав платья закатала повыше, чтоб обнимать голой рукой, но не смущать Маркуса.

Карис выслушал ее краткий монолог, краснея и бледнея. Ничего, побудь между молотом и наковальней, особенно если Ищущую ты чтишь заметно больше, чем собственное начальство. Лена просила (очень холодно и вежливо) впредь спрашивать ее согласие на магические манипуляции с ее спутниками, но можно и не спрашивать, потому что она его не даст никогда, а ежели рискнут проявить самостоятельность, так пусть сами и разбираются со своим Зеркалом, а она не только сама покинет Сайбу, но и этих двоих законопослушных с собой заберет. Решив остаться, она вовсе не предполагала, что ее друзей будут использовать как подопытных кроликов, так что не будет ли любезна уважаемая Гильдия разбираться со своими заморочками без шута и Проводника? Приняв обязательства перед Светлой, разве не утратил шут всех прочих – перед королем и тем более магами? Последнюю фразу она брякнула по наитию – и не ошиблась, судя по смущению Кариса. И особенно по тому, что Гильдия передала извинения, даже не через Кариса. К Лене явился некий высший чин и торжественно пообещал, что без ее согласия больше никогда! А вот не позволено ли будет поговорить с ней лично? Прямо сейчас? Без никакого вмешательства?

Лена позволила. Маг, высокий, мускулистый, смуглый, сел напротив нее в кресло и честно спросил, что она сама думает по поводу Отражения. Точнее, по поводу парадокса: Светлые, как известно, поддерживают Равновесие, а Зеркало, как известно, предвещает огромные перемены. Гильдии и ему, лично боевому магу Кироту, очень хотелось бы знать мнение Ищущей, ведь не может же быть, чтобы она над этим не размышляла.

Лена как раз и не размышляла, потому что от прагматичности двадцать первого века никак отделаться не могла и в предзнаменования, а также свою особую роль нисколько не верила, поэтому сказала первое, что пришло в голову:

– Может быть, для поддержания Равновесия необходимы большие перемены. Разве огромные перемены – это всегда плохо?

– А ты как считаешь?

– В одном мире есть проклятие, – вздохнула Лена. – «Чтоб ты жил в эпоху перемен». Да, я думаю, большие перемены – всегда плохо, когда они приходят. Но вот что наступит после них, не дано знать ни тебе, ни мне.

– Прости, Ищущая, мою дерзость, но я задам тебе один личный вопрос. Я надеюсь, он не оскорбит тебя. Твои отношения с бывшим королевским шутом…

– Разве отношения между мужчиной и женщиной могут принести большие перемены в жизни страны? Особенно если при этом нет обиженных? Разве я увела шута от жены, разве он оторвал меня от детей? Мы оба взрослые свободные люди. Или шут не мужчина, а Ищущая не женщина?

– Что ты! – даже испугался Кирот. – Каждый имеет право на любовь, и вы оба свободны. Но твоя сила, Светлая…

Лена улыбнулась.

– Никто не может взять больше силы, чем способен вместить. К тому же шут лишен Дара. Или это не так? Или вчера его не проверили?

– Лишен, – подтвердил маг, – иначе ему не было бы позволено стать шутом. Да и коррекции он бы не перенес. Но твоя магия, Ищущая, особая.

– Особая. Но разве она темная?

Маг, казалось, был потрясен ее мудростью. Ну почему самые элементарные вещи никогда не приходят в голову умным людям? И почему эти умные люди искренне верят, что один человек способен перевернуть судьбу государства? Особенно если этот человек – потерявшаяся женщина?

– Позволено мне будет узнать, что стало с Кроном?

Маг помрачнел.

– Крон заключен в темницу Гильдии. Оттуда не выходят, Ищущая. Если ты выскажешь такое пожелание, он будет незамедлительно казнен. Если ты действительно этого хочешь.

– Я не уверена, что хочу чьей-то смерти, – призналась Лена. – Даже Крона.

– Я не сомневался. Ты – Светлая. Ты не можешь искренне желать смерти. Я должен сказать тебе, Светлая… Крон считает шута опасным.

– Для кого и для чего?

– Он не говорит. Невозможно заставить говорить мага такой силы, как Крон. Увы.

Он встал и низко поклонился.

– Благодарю тебя, Ищущая. Хотя я бы и посоветовал тебе требовать казни Крона, но я всего лишь боевой маг. И прости меня за шута, в следующий раз подслушивать не будет.

Он удалился, а Лена кинулась в комнату мужчин. Обалдевший шут сидел у двери на полу и тряс головой, а Маркус хохотал на своей кровати. Лена наградила шута хорошей затрещиной: надо ж знать, кого можно подслушивать. Правда, она пересказала им разговор с магом по мере возможности дословно, а шут кинулся ее целовать, и Маркус одобрительно пробормотал что-то о ее мудрости. Еще два идиота на ее голову…

Шут начал подлизываться, даже предложил ей свою книгу почитать, и пришлось Лене признаваться, что насчет почитать у нее большие проблемы в виде отсутствия очков и полной неразвитости оптики в этих краях. Шут и Маркус опешили:

– Ты плохо видишь?

– Плохо, – призналась Лена. – Читать без очков точно не могу.

– А почему не сказала?

– Ну вот говорю. И что? У меня очки сложные, вряд ли у вас такие делают...

– Я не знаю, что такое очки, – нетерпеливо перебил шут, – но почему ты не сказала магам?

– Зачем?

– Чтобы хорошо видеть, – удивился Маркус. – Хороший маг даже старикам зрение возвращает, а уж тебе-то… Пойду-ка я Кариса поищу, что ли.

– Карис слабоват, – предупредил шут.

– Зато знает, кто может помочь.

Буквально через час явилась целая делегация: Маркус привел Кариса и еще пару магов, которые немедленно начали вглядываться Лене в глаза и расспрашивать, что она видит, а что нет, потом поводили у нее вокруг головы руками, попросили закрыть глаза и посидеть так несколько минут. Лена послушалась. В присутствии Маркуса и шута она не боялась даже магов.