Лена не сразу заметила появление еще одного эльфа. Вроде бы он был молод, так ведь и Лиасс, помнящий черт знает какие времена, старым не казался, но этот выглядел существенно моложе Лиасса и даже его внука. Красивый, естественно, ведь вряд ли есть некрасивые эльфы, пока Лена ни одного не заметила, тонкий, высокий и с инструментом, похожим на многострунную мандолину в руках. Менестрель? Он поклонился всем и никому, сел на стул, пристроил на колене инструмент и запел.

Человеческие менестрели, услышь они это, дружными рядами пошли бы топиться. Мало того, что у него был голос ангела, песня была… В общем, Лена такого никогда не слышала. Слов она не понимала, но и так ясно было, что поет он о том же, о чем поют все поголовно, от тупой попсы до великих солистов, – о любви. Когда он закончил, вдруг испуганно воскликнула Ариана:

– Светлая!

И Лена почувствовала, что сейчас расплачется. Ариана увидела слезы в ее глазах.

– Я не буду, – пообещала она мужественно. – Я никогда не слышала… чтобы так…

Менестрель поклонился ей низко-низко:

– Твои слезы, Светлая, – лучшая награда. Благодарю тебя.

Однако больше он петь не стал. И правильно. Еще одна баллада – и Лена просто урыдалась бы. Шут опустил руку ей на плечо, а Лена, забыв о приличиях, просто к нему прислонилась. Что интересно, эльфы восприняли это совершенно нормально. Ну да, у них несколько иные представления об этикете.

Примерно через час все разошлись. Было уже темно, но улицы освещались факелами, расставленными пусть и редко, но достаточно, для того чтобы найти дорогу. Впрочем, Маркус ориентировался здесь не хуже, чем в чистом поле. Они с шутом шли впереди, стараясь не оглядываться, потому что Лену провожала Ариана.

Ариана рассказывала о своем давно погибшем в стычке с людьми муже, о братьях – казненном когда-то давно молодом и прожившем очень долго сильном маге, о хулигане Милите – мальчишкой он был, мальчишкой и остался, мальчишкой и умрет, что не мешало ему иметь влияние, уступающее только авторитету Владыки. Его жена погибла в самом начале войны от магического удара мага короля Лота, и вместе с ней погибли несколько десятков эльфов. Магу потом сладко не пришлось, Гарвин разнес его в мелкую пыль, но погибших все равно не воскресить. Правда, с женой Милит ладил не очень, большую часть времени они жили врозь, а Кайл, их сын, всегда был возле Лиасса. Мальчик талантлив, нуждается в обучении и, благодарение Создателю, не такой неуправляемый, как его отец. А вот что стало с его маленькой сестрой, неизвестно, остается только надеяться, что она погибла сразу.

В каждой семье были потери. Когда из семидесяти тысяч остается сорок шесть, это почти катастрофа. Семья Владыки сократилась наполовину. Они были сильнейшими магами, а теперь вот… Теперь Ариане не хватает сил, чтобы исцелить собственного сына, и кто знает, сколько времени пройдет, когда укрепится ее Дар. Но у нее-то есть надежда, а вот сам Милит потерял почти все. Да и Владыка растратил слишком много, чтобы когда-то смог восстановить свою мощь. Впрочем, они живы, и это главное. Есть ради чего жить. Больно только думать, что неизвестна судьба девочки, ей ведь было всего двенадцать лет, и страшно подумать, что могли сделать с ней люди, если она попала к ним живой… Ведь известно, что делают победители с побежденными женщинами. Ариане и самой однажды довелось пройти через это, давно, очень давно, когда нередко вспыхивали конфликты и часто-часто сооружали косые кресты. Удивительно, что ей удалось избежать смерти, но люди, удовлетворив похоть, просто ушли, бросив ее и маленького Милита возле мужа, которого всего лишь пронзили мечом. Он был добрым и ласковым, таким добрым и ласковым, что Ариане больше не хотелось выходить замуж, хотя желающие и были. Ну, само собой, она не отказывала себе в женских радостях и сама доставляла радость мужчинам, но заводить новую семью ей не хотелось. Тем более что после насилия она никак не могла забеременеть, а какой смысл в семье, если ты не можешь больше иметь детей. Ей очень хотелось иметь много детей. Ну хотя бы троих, как отец. Им, детям Владыки, было хорошо. Мать? Мать умерла давно, просто умерла, от старости. Она не была сильным магом, отец ее любил и не расставался с ней до конца. У них была очень счастливая семья. Да, конечно, маги живут дольше, а разве Светлая не знала? Любой эльф живет не меньше трех человеческих жизней, часто и четыре, но маги – намного дольше. Ведь среди магов людей возраст в двести, а то и двести пятьдесят лет не такая уж большая редкость. И да, чем сильнее маг, чем чаще он пользуется Даром, тем дольше живет. Магия обновляет организм. Знает ли Светлая, сколько лет самой Ариане? Ну тогда лучше и не знать. А сейчас среди эльфов Трехмирья почти не осталось сильных магов. Удастся ли объяснить королю, что это следствие войны? Каждый потратил больше сил, чем мог себе позволить. Особенно боевые маги и целители. Боевых магов осталось совсем мало. Милит был сильнейшим, а теперь вот… Зато мы живы, Светлая. У нас есть надежда. У нас есть дети. И дети непременно родятся еще – если ты прислушаешься, то поймешь, чем заняты сейчас во многих палатках. Жизнь есть жизнь…

Лена послушно прислушалась и покраснела. Хорошо, что в темноте не видно. Ариана улыбнулась.

– Полукровка – твой мужчина? Не смущайся, разве ж это плохо? У меня тоже есть мужчина, он жив и даже не ранен. Как ты думаешь, что мы будем делать, когда я вернусь к себе? Да ведь и ты, наверное, тоже. Вот, возьми, – она сунула Лене в руку плоский камешек. – Когда ты захочешь любви полукровки, просто сожми этот амулет пальцами, и никто вас не услышит. А знаешь ли ты, какова любовь мага? – Лена заалела так, что Ариана заметила. – О, Светлая, неужели только Владыка? Ах, как же жаль, что ты не знала этого раньше…

– Мне и без магии неплохо, – проворчала Лена. Ариана удивилась:

– Без магии? Да? Ну, это уж как кому нравится. Я люблю с магией. Тратится ведь совсем немного, да и восстанавливается легко. Мой мужчина слабый маг, но на это его как раз хватает.

Мужчины ждали их у палатки. Ариана слегка толкнула Лену в бок и прошептала:

– Да, амулет тебе явно потребуется – вон как он на тебя смотрит. Доброй ночи вам, люди.

Когда она ушла, Маркус потоптался на месте и сказал:

– Я тут… прогуляюсь немного. Так что не ждите, – и быстро зашагал куда-то в сторону. Может, и правда, нашел себе одинокую эльфийку, а может, просто… ох…

Но амулет Лена на всякий случай сжать успела.

* * *

Среди эльфов было спокойнее, чем в столице. Пусть и здесь ей почтительно кланялись при встрече, пусть и здесь готовы были выполнить любое ее пожелание, а каждый намек воспринимали, как указание к действию. Зато Лена научилась не делать намеков и вообще тщательно следить за своими словами. Никакого недружелюбия со стороны эльфов она не замечала, и пусть шут был для них своим – полукровкой, но уж человеческое происхождение Маркуса ни для кого секретом не было, и тем не менее с ним обращались точно так же, приглашали в минуты отдыха к костру, слушали его истории и делились ужином. Жизнь в палаточном городе, казалось, не замирала даже ночью. В первую же неделю эльфы начали возить бревна и строить дома. Строили удивительно быстро и слаженно, словно всегда только этим и занимались. Впрочем, они все делали слаженно.

Из Сайбы пришел большой обоз: начались королевские поставки, и проблем с едой не возникало. Однажды прикатила здоровенная тяжело нагруженная телега, естественно, не одна: ее тащили две крепкие лошадки, а сверху восседал этакий образцово хитрый мужичонка. Эльфы расступались перед ним, настороженно поглядывали: они не знали, чего ждать от человека. Тот остановил телегу, неторопливо слез и поинтересовался, не нужна ли тут кому мука и чем платить будут. На эльфов он смотрел ну точно так же, как смотрел бы на покупателей на базаре. На всякий случай эльфы позвали Маркуса, а с ним пришли и Лена с шутом, и шут моментально мужичку объяснил, что эльфы цен не знают, а вот он очень даже знает. Расплатились с ним золотом, так что мужичок остался весьма доволен и пообещал еще фуражное зерно привезти, а то вот может еще и сахару нужно? Свекла уж больно хорошо уродилась в прошлом году, много сахара.